Карина Абдуллина – представительница музыкальной династии, певица и композитор, известная не только в родном Казахстане, но и в России и других странах СНГ. Большой пласт ее творческой жизни связан с дуэтом «Мюзикола», до сих пор любимым поклонниками, песни ее сочинения входят также в репертуар многих эстрадных исполнителей. Но ее многогранная натура ищет реализации в самых разных, порой неожиданных сферах. Литературная деятельность, работа на радио и телевидении – все оказалось ей подвластно. Сегодня она сосредоточилась на серьезной симфонической музыке, из-под ее пера уже вышло два балета, поставленных на сцене столичного театра «Астана Балет», и можно не сомневаться, что на достигнутом эта яркая талантливая красивая женщина не остановится.
– Расскажите о своем детстве, ведь все мы родом оттуда.
– Детство мое было закулисным: родители служили в Театре оперы и балета им. Абая в Алма-Ате. Папа – солист-баритон, мама – ведущий концертмейстер. Она все время была либо на спевках с папой, либо в оркестровой яме. Так что я там выросла, знала каждый уголок, и меня знали буквально все. Это был мой второй дом, и всё мне было интересно. Прекрасное, счастливое время! Оно наложило большой отпечаток на мое мировоззрение, потому что мне казалось, что весь мир должен быть таким же, как наш театр: красивым, с необычными талантливыми людьми. Невольно я впитывала репертуар и сейчас, будучи взрослой женщиной, ловлю себя на том, что напеваю, скажем, дуэт Виолетты и Жермона из «Травиаты», потому что помню его с тех пор. В 1980-е у нас было много удивительных премьер, например, опера Сергея Слонимского «Мария Стюарт», на которую приезжал сам композитор, а мама играла на клавесине выход королевы Елизаветы. Да и столько было у нас выдающихся мастеров! Это очень ценно для меня.
– У вас не просто творческая семья, но настоящая династия.
– Дедушка (отец моего отца), Ришат Абдуллин, был знаменитым певцом-баритоном, народным артистом Советского Союза. К сожалению, на сцене я его не застала: он тяжело болел и последние годы жизни уже не пел. Но помню я его очень хорошо – именно как дедушку, а выступления слышала в записи. Его брат-близнец Муслим тоже пел в опере, у него был тенор. Они были одними из первых солистов, служивших в нашем театре, и стали в каком-то смысле основоположниками оперного искусства в Казахстане. Похожие как две капли воды, они выступали дуэтом – не только в спектаклях, но и концертных программах с очень большим репертуаром, состоящим из песен и романсов.
Мама, Ольга Михайловна Львова, училась в Алма-Атинской консерватории на фортепианном отделении, а папа – в Москве в классе профессора Батурина. После окончания учебы они познакомились в нашем театре: у них был совместный урок, и эта встреча переросла в отношения, а потом в брак. Мама была прекрасной пианисткой, уникальным музыкантом с абсолютным слухом: читала клавиры с листа, одновременно их транспонируя. Пришел солист со словами: «Что-то горло сегодня барахлит – давай на полтона ниже», – и она играла! Конечно, и меня в 6 лет отдали в специализированную музыкальную школу им. Куляш Байсеитовой (знаменитой оперной певицы, народной артистки СССР и, кстати, коллеги моих дедушек), где я 11 лет проучилась по классу фортепиано. Потом была консерватория, но мне, к сожалению, мамин абсолютный слух не передался. Бывало, она вяжет, а я в соседней комнате играю, так она вдруг крикнет: «Паразитка! Там же фа-бекар!» И правда – записана фа-бекар… Она даже в звоне бокалов могла различить ноту. Зато от папы мне достался голос. Вообще Абдуллины известны в Казахстане как певцы, ведь у отца есть еще двоюродный брат, тенор Алибек Днишев, народный артист СССР, с потрясающим тембром голоса (в России его тоже многие знают). Вот такая у нас династия.
– Но даже в такой семье (а может – именно в такой) у ребенка наверняка возникало желание бросить музыку.
– Конечно, возникало. Мои друзья, жившие в нашем дворе, учились в общеобразовательных школах в шаговой доступности от дома, а я ездила через весь город на автобусе, выходя затемно. Летом мои сверстники отправлялись в пионерский лагерь, играли в «казаки-разбойники», а мне надо было заниматься, учить программу. Было непросто, порой из-под палки (честно признаюсь, мама меня поколачивала, за что я сейчас ей очень благодарна, потому что по окончании школы была уже человеком с профессией, тогда как остальные оказались перед выбором, кем же стать в жизни). Но лет в 13-14 у меня было большое желание уйти в обычную школу, ведь я тогда хотела быть журналистом. На Центральном телевидении шла «Международная панорама», которую вел знаменитый Фарид Сейфуль-Мулюков. Я обожала эту программу и мечтала стать таким же специалистом, как Фарид Мустафьевич! Я выписывала «Пионерскую правду» и какие-то детские журналы и отправляла туда свои рассказы, заметки, материалы, ни один из которых – к счастью, как я теперь понимаю! – не был опубликован. Не помню, кто меня убедил не бросать музыку (к тому же я хорошо училась и была неплохой пианисткой), но мысли о журналистике со временем утратили для меня свою актуальность. Хотя желание писать нашло выход не в публицистическом жанре, а в том, что два года назад я написала либретто к своему первому балету «Арканы судьбы». Кроме того, я выпустила достаточно успешную книгу стихов, а еще хочу попробовать себя в прозе. Думаю и о мемуарах – у меня была очень интересная жизнь (но, если говорить всю правду, многие могут обидеться). Однако именно музыка стала основным моим делом: я окончила консерваторию по классу фортепиано, пою, сочиняю.
– У вас и сейчас большой круг творческих интересов.
– Я выросла в семье, где все знаменитые и талантливые, часто уезжали на гастроли. Будучи одна дома, в детстве я сочиняла стихи, записывала их в тетрадку и иллюстрировала своими рисунками. Однажды, уже во взрослом возрасте, я эту тетрадь нашла и поняла, что очень симпатично этот ребенок писал. Тогда никто не придал этому особого значения. Сейчас бы уже в 10 кружков отвели и утверждали бы, что девочка гениальная. Мои родные к этому отнеслись по-другому. Но в 2009 я выпустила сборник под названием «Девушка-мечта», и он удостоился премии Фонда первого Президента Казахстана. Большинство стихов составили основу песен дуэта «Мюзикола» и других артистов.
Еще я работала на телевидении, вела программу «Неслучайные встречи», где ко мне приходили люди творческих профессий: музыканты, режиссеры, художники. Передача просуществовала достаточно долго, пока наконец некого стало приглашать. Потом на радио «Классика» в Алма-Ате вела «Диалоги», беседовала с отечественными певцами и инструменталистами и гастролерами из других стран. У меня бывали замечательные люди, например, великий композитор Гия Канчели или знаменитый скрипач Олег Крыса. Это был интересный опыт. Кроме того, моим голосом говорит наш национальный авиаперевозчик: многие считают, что у меня приятный тембр, так что уже почти 10 лет я приветствую пассажиров на казахском и русском языках (104 текста я озвучила и могу сказать, что это была очень сложная работа).
– И все-таки музыка победила – пусть и не академическая.
– Изначально нужда толкнула меня связать жизнь с эстрадой, отчего со временем я стала получать удовольствие, ведь и в легком жанре можно сочинять хорошую музыку. Что касается специальности, то по окончании консерватории работать в театре не было необходимости, да и возможности – кем бы меня взяли? Разве что концертмейстером, то есть человеком, чаще всего остающимся за кулисами, но при этом занимающимся адским трудом. Нужно быть всегда в форме, осваивать новый репертуар. У меня на это не было времени, хотя я и по сей день недурно владею инструментом, и это заслуга моих педагогов: выдающегося пианиста и органиста Владимира Ивановича Тебенихина (он после московской консерватории был направлен в Казахстан, да так и остался; я проучилась у этого удивительного человека 7 лет, вплоть до его трагической гибели) и Мэри Дмитриевны Сарсенбаевой; в консерватории я училась у профессора Нурлана Измаилова, замечательного музыканта, по сей день дающего сольные концерты, где он наизусть играет 2-3-часовые программы.
Хотя и как пианист я выступала, но этим не зарабатывала. В школе я была на хорошем счету, и мне представилась возможность играть с Государственным симфоническим оркестром «Голубую рапсодию». На третьем курсе консерватории у меня был уже большой сольный концерт, где я повторила Гершвина и сыграла Первый концерт Родиона Щедрина. Также я много выступала как концертмейстер с инструменталистами и особенно с вокалистами, потому что я всегда тонко чувствовала вокальную музыку. Мне это очень нравилось. Еще я неоднократно участвовала в вечерах в память о моей маме. Она, к сожалению, ушла из жизни в 48 лет (уснула и не проснулась), к тому моменту 25 лет проработав в театре, где ее очень любили и ценили. Это случилось во время полной реконструкции здания театра, но ради того, чтобы с матушкой могли попрощаться, руководство распорядилось разобрать первый этаж и организовать гражданскую панихиду. И весь коллектив пришел проститься с ней…
– А как в вашей жизни возникла эстрада?
– Так сложилось. Мои родители, талантливые музыканты, служили в одном театре, но вместе не ужились. Во многом это заслуга моего папы, который называл себя «вольным сыном эфира» (как лермонтовский Демон). Мы остались с мамой вдвоем. Зарплата у советского человека, кем бы он ни работал, была 120 рублей. Помогали бабуля с дедулей, но жили мы все равно, мягко говоря, очень скромно. И тут одноклассница предложила мне пойти в вокально-инструментальный ансамбль во Дворце пионеров, где она играла на клавишных – «А ты будешь петь!» Я к тому моменту, как уже рассказывала, свободно играла «Голубую рапсодию» Гершвина. Руководитель ВИА меня приметил: образованная, поет, с прекрасной памятью – и купил мне самоигральную «Ямаху», научил меня ею управлять, познакомил с большим свадебным репертуаром и стал брать на халтуры (уж давайте называть вещи своими именами). С 14 лет я стала зарабатывать трудовую копейку: сперва рубль, потом три, потом пять… К 11-му классу я получала по сто рублей за свадьбу, а таких в неделю бывало по две. Мама говорила: «Ты – моя кормилица». Это было начало 1990-х, было сложно одеться, обуться, а мы сумели что-то себе купить. Этот так помогающий нам приработок отражался на школе: порой я опаздывала на занятия, пропускала. Но я всегда умудрялась учиться хорошо, потому что находила время заниматься, программу сложную осваивать – я была очень ответственная.
Никогда не думала, что эстрадная музыка станет делом моей жизни, поскольку выросла в семье академически образованных музыкантов. Я ведь действительно пошла на эстраду, чтобы улучшить наше материальное положение. Но получилось так, что я стала петь, сочинять, а потом и встретила своего самого лучшего друга – великолепного гитариста, композитора, аранжировщика и музыкального продюсера Булата Сыздыкова, с которым мы создали популярный дуэт «Мюзикола», просуществовавший почти 25 лет (пока смерть не разлучила нас – Булат внезапно ушел из жизни). Он был и композитором, и гитаристом-виртуозом, умел импровизировать, прекрасно владел гармонией. Начинал свой путь в Карагандинской филармонии, где сейчас есть мемориальная доска с его именем. В Алма-Ате работал у знаменитой певицы Розы Рымбаевой, потом стал одним из основателей группы «А-Студио», затем пошел в свободное плавание. Так, Булат играл значимую роль в проекте выдающегося композитора Максима Дунаевского «Американец в перестройке». После он решил создать свое дело, нашел меня – и родилась «Мюзикола». Мы с ним были не просто коллеги, а родственные души. (Я вообще не верю в родство крови!) Нам посчастливилось встретиться. Мы понимали друг друга с полувзгляда – и в жизни, и в музыке. Для меня его уход стал страшным ударом. Почти что четверть века вместе – представьте, как мне его сейчас не хватает.
– В среде классически образованных музыкантов можно встретить снисходительное отношение к эстраде.
– Я бы не хотела рассуждать об этом. Во-первых, сейчас такое огромное количество исполнителей, что всё невозможно объять и запомнить, а во-вторых – не судите, да не судимы будете. Меня петь никто никогда не учил – видимо, от природы по линии отца передался талант. Мама рассказывала, как на утреннике в детском саду в 2,5 года я, в украинском костюме и веночке с ленточками, звонко и чисто выводила «Вставала я ранешенько». Она сказала: «А я и не знала, что ты так хорошо поешь!» (Да и откуда знать: она же все время работала, а я в садик ходила). С тех пор и пошло. Друзьям нравилось, когда я сама себе аккомпанировала на инструменте. Но повторюсь, все это не моя заслуга – что называется, Бог дал. А еще на эстраде очень важен тембр – он должен отличаться от других, быть узнаваемым. И второе (хотя, может, это как раз надо поставить на первое место): важно то, как исполнитель чувствует песню, с которой выступает. Необязательно иметь луженую глотку. Если ты поешь сердцем, даже полушепотом, тебя обязательно услышат и полюбят. И, как мне кажется (простите за нескромность), мне удалось этого добиться.
У нашей «Мюзиколы» было много поклонников, она была известна и в России. Мы приехали в Москву искать счастья, как это всегда делали все артисты, и записали свой первый альбом «Девочка в платьице белом» (незадолго до этого в 1993 году Булат привез меня на телевизионный конкурс «Утренняя звезда», где мне посчастливилось стать обладательницей Гран-При). Подписали контракт с компанией «Polygram Russia», вовсю ездили с гастролями по СНГ, в 1997 году победили на конкурсе «Big Apple Music» в Нью-Йорке. У нас была успешная карьера. Но в 2006 году мы решили вернуться в Казахстан, поскольку российский шоу-бизнес стал чисто продюсерским, а нам не хотелось отдавать кому-то 90% заработка. Да и вообще популярность – удел молодости. Так что мы никогда не пожалели об отъезде, тем более что нас часто приглашали на концерты в столицу, в Петербург, другие города. Но сгодились мы там, где родились. Прошло уже 30 лет с тех пор, как образовался наш дуэт, 7 лет уже Булата нет в живых, а я по-прежнему выступаю как эстрадная певица, в том числе и на частных мероприятиях – значит, люди хотят слышать именно этот репертуар. А когда эстрадная композиция живет десятилетиями – это дорогого стоит. Конечно, мы как музыкально образованные люди многое вкладывали в свои песни, хотя длительность их максимум 5 минут. Но мы всегда применяли красивые ходы в гармонии, да и вообще создавали маленькое произведение, где каждая нота продумывалась. Мы не занимались самодеятельностью, сочиняли все как полагается, вдвоем делали аранжировки. Это была полностью оригинальная музыка. У меня академическое образование, у Булата – джазовое, и мы очень удачно дополняли друг друга. Возможно, поэтому песни столько лет и живут.
– Их исполняют и другие артисты. Вы пишете на заказ?
– Песни я писала с самого детства, а потом стала работать на эстраде, сочиняла для себя. К определенному моменту их скопилось так много, что я поняла: пора ими делиться. Живя в Москве, предлагала их разным исполнителям. Первый опыт случился с Наташей Королевой в начале 2000-х, когда у нее вышел альбом, почти полностью написанный мною. Я дружила с ее звукорежиссером, передала демо-диск, а ей понравилось. Потом во Франции на Днях культуры России в Каннах я познакомилась с певицей Зарой, с тех пор ставшей моей подругой. (На этом мероприятии был блок, в котором каждая страна СНГ представляла своего исполнителя – мы с Булатом приехали от Казахстана. Помню, там мы увидели солистов Мариинского театра, и даже крейсер у причала, а российские моряки гуляли по набережной Круазетт). Я предложила Заре песню, которая ей очень понравилась. Впоследствии я написала для нее много композиций. И гимн МЧС России, исполненный ею, тоже создан мной.
Сейчас я мало пишу для других певцов, но иногда мне заказывают песни, и я берусь ради заработка. Но я уже вышла на новый уровень своей творческой реализации, начав сочинять серьезную симфоническую музыку.
– Как случился этот действительно важный переход?
– После смерти Булата, хотя я и продолжала заниматься музыкой, было ощущение, будто меня огрели по голове. Очень сложный был период: високосный год, папа умер внезапно, а через 4 месяца и ближайший друг и коллега, на руках у меня был грудной ребенок… И я начала задаваться вопросом, почему со мной происходят эти ужасные вещи? Так я пошла к тарологу. Когда мастер раскладывала эти древнейшие карты, поймала себя на мысли: я понимаю, что означают изображенные на них картинки! Тогда я записалась на обучение, прошла инициацию, и карты стали позволять мне видеть человеческие судьбы. Ко мне потянулись люди, и я на некоторое время превратилась в гадалку. (Хотя таро – это не гадание, а вхождение в тонкий мир бессознательного). Это стало для меня неплохим подспорьем тогда: многое из нашего с Булатом творчества было оформлено на него, и права унаследовали прямые наследники.
Так я и гадала некоторое время. Это ведь удивительные карты, существующие тысячи лет (сколько именно – тоже тайна, покрытая мраком веков). Их называют арканы – «тайное» в переводе с латыни. 22 старших аркана – это отдельные персонажи со своей историей, судьбой и посылом человечеству. Как-то я смотрела на них – и в голове начала рождаться музыка. Я села за рояль, и мелодия сама полилась из-под пальцев. В итоге я сочинила пьесы к каждому аркану: «Колесо фортуны», «Звезда», «Луна», «Маг», «Отшельник» и др. Получился фортепианный цикл. Но просто слушать скучно – нужно смотреть. И почему-то подумалось, что арканы должны танцевать (хотя мое детство связано в основном с оперными спектаклями, а не балетными). Но вот как будто озарение свыше пришло. И я начала пробивать своей идее дорогу, предварительно написав либретто. Оно несложное, поскольку этот балет представлялся мне бессюжетным. Просто каждый персонаж проявляет свой характер и изображает свое действие: например, маг – колдует и т.д.
Сначала я попросила у своего мастера-таролога узнать у карт, имею ли я право сделать такую постановку. Мы знаем, что таро ведут свою историю из Древнего Египта, и только на рубеже XIX-XX веков они оказались в Европе. На них гадала Коко Шанель, а Сальвадор Дали их рисовал для фильма про Джеймса Бонда (у меня есть эта колода). Но в музыке про них ничего не было сочинено – почему? Ведь эта тема явно интересовала многих. Думаю, авторы опасались вхождения в их неизведанный мир. А я рискнула, и арканы ответили: «Мы разрешаем создать такой балет, ведь мы сами выбрали для этого Карину. Она хороший музыкант и прекрасный таролог». Тогда я смело взялась за дело.
К оркестровке привлекла своего друга, замечательного композитора и аранжировщика Виктора Гуревича (я и сама хорошо разбираюсь в оркестровке, умею читать партитуры, но все-таки не являюсь специалистом). В балете получился 21 номер: это же танец, а значит, нужны и дуэты. Так, аркан «Влюбленные» изображает пара танцовщиков, исполняющих вальс. А «Императрицу» и «Императора» я объединила во второй дуэт – они танцуют полонез в окружении завистливой свиты. Записав демо-диск, пошла по коллективам. В родном театре меня отфуболили (я не расстроилась, поскольку как человек, выросший за кулисами, хорошо понимаю, что такое театр). Но, на мое счастье, «Арканами судьбы» заинтересовался столичный «Астана Балет». В этом году они открыли свой 11-й сезон. Там работают молодые творческие люди, они с энтузиазмом отнеслись к моей идее. В постановке также участвовали прекрасные специалисты из Санкт-Петербурга: художница по костюмам Ольга Шаишмелашвили и художник по свету Денис Солнцев. Пандемия вмешалась в наши планы, но в ноябре 2021 года состоялась премьера. Успех был очень большим, ведь этот спектакль уникален по содержанию, да и музыка получилась красивой. Кроме того, он одноактный, идет 50 минут, а сейчас люди с трудом высиживают в зале длительное время. Здесь же на сцену выходят разные персонажи в роскошных костюмах, меняются декорации – всё это завораживает. Заканчивается действие арканом «Мир», символизирующим гармонию, так что в финале представлен общий танец. Сегодня наш балет стоит в афише наиболее часто. Моя мечта – чтобы его увидели зрители по всему миру и, конечно же, в России.
– Сегодня у вас появился еще один балет, которому, надеюсь, предстоит счастливая сценическая жизнь.
– Мой второй балет, только что вышедший к зрителям (премьера состоялась 6 и 7 октября – прим. Д.С.), был создан по просьбе коллектива «Астана Балет» на либретто казахского драматурга Бахыта Каирбекова. Это детская сказка, основанная на казахских легендах. Интересный сюжет всегда рождает во мне ассоциации, а затем возникает и музыка. Целый год руководство выбирало композитора для спектакля и остановилось на моей кандидатуре. Балет называется «От кыз» – «травинка» по-казахски. Действие происходит в степи – родном доме для нашего кочевого в историческом прошлом народа. Там прорезалась первая травинка и потянулась к солнцу. Она символизирует жизнь и бессмертие. Так начинает развиваться история ее приключений – все это очень интересно и красиво. Хореографом-постановщиком выступила Мукарам Авахри, а Денис Солнцев снова помог в создании световой партитуры.
– Вы хорошо знаете национальную культуру. В советское время ей уделялось достаточно внимания в образовательном процессе?
– Я родилась и выросла в Казахстане, училась здесь. Мы в то время жили сами по себе и мало общались с соседями из союзных республик. Но в 8 лет я впервые приехала в Москву: мой дедушка по маминой линии был ветераном Великой Отечественной войны, дошел до Берлина, и на празднование 45-летия Великой Победы, отмечавшееся по всей стране, Совет ветеранов дивизии пригласил его в столицу, а он взял меня с собой. Так сделали многие его однополчане, и я подружилась с их внуками: кто-то был из Белоруссии, другие из Прибалтики – откуда только не было детей! Мы вместе играли, и между нами не было никакой разницы, ведь мы говорили на одном языке – русском.
Но национальный колорит у моего детства, безусловно, был. Наряду со всеми предметами нам преподавалась казахская музыкальная литература, изучался и казахский язык. Мне это очень пригодилось в жизни. Хотя 10 лет я прожила в Москве, потом я вернулась на родину и живу здесь по сей день. Знание языка и культуры – большой плюс. Меня это очень обогатило. Наш балет «От кыз» – это чисто казахская музыка: оригинальная, но основанная на национальном ладу. Не изучай я всего этого – разве смогла бы я написать двухактный балет? При этом воспитывалась я на русской классической фортепианной школе. Не знаю, что в наших школах происходит сейчас, но в мое время – с 1982 по 1993 – мы получали прекраснейшее образование. Большинство моих одноклассников поехали искать счастье за рубеж (Союз ведь тогда распался): один стал концертмейстером оперного театра в Осло, подружка-скрипачка преподает в университете Кипра, другая – пианистка в Швейцарии. Все устроились и состоялись в профессии, окончив консерваторию в Алма-Ате.
– Сегодня, в сложной геополитической обстановке, можно услышать разговоры о национализме, зарождающемся в Казахстане и отдаляющем нас друг от друга.
– Эти разговоры я бы охарактеризовала популярной советской фразой: «Все это ложь и пропаганда!» Я наполовину русская, наполовину татарка, мой муж – ирано-испанского происхождения, но оба мы говорим по-русски, мой сын учится в русскоязычной школе. У нас огромное количество друзей и родственников в России, которую мы считаем своим ближайшим соседом, на чьей культуре мы выросли. Исторически сложилось, что наше государство тоже многонациональное, к нам в степи в тяжелые годы ссылали людей. Мы все здесь дружим. О каких-то националистических моментах в Казахстане я, положа руку на сердце, не слышала ни разу. История идет своим чередом, мир меняется, сегодня все по-другому, не так, как в эпоху Советского Союза, какой бы великой державой он ни был. Мой сынишка, которому пошел девятый год, спрашивает, какие приложения в мобильном телефоне были в наши «древние времена». Но национализма у нас не может быть никогда – не верьте, пожалуйста, тем, кто утверждает обратное.
Дарья Семёнова
Фото из личного архива Карины Абдуллиной (на фото: Ришат и Муслим Абдуллины; Ольга Львова и Заур Абдуллин на сцене; Карина Абдуллина с партнером по дуэту «Мюзикола» Булатом Сыздыковым).
Портретные фото – Данил Олейник.
Фото из балета «Арканы судьбы» (Театр «Астана Балет») – Асхат Нурекин.
(На фото: Карина Абдуллина с дирижером Арманом Уразгалиевым и хореографом Мукарам Авахри)