В творческой копилке артиста Театра «Сфера» Алексея Суренского более 20 ролей, причем среди них немало главных. Но даже в небольших эпизодах этот обаятельный исполнитель запоминается зрителям. Он может быть смешным, как в премьерах этого сезона «Ревизор» и «Подсвечник», драматическим и серьезным, как в «Затейнике», узнаваемым и по-бытовому убедительным, как в «Продавце дождя». Понимание, что спектакль – живая история, позволяет ему играть что-то свое, актуальное и важное, при каждом выходе на сцену.
– Вы родились в День театра. Отличная точка отсчета для артиста!
– Да, вы правы, я довольно часто рассказываю эту историю: моя мама окончила режиссерское отделение Тамбовского института культуры, а на 4-м курсе незадолго до выпускных экзаменов родила меня. Врачи посмотрели на часы – они показывали 00:01 27 марта. Спросили у нее: «На какое число записывать?», – и мама, в полном спектре эмоций после произошедшего, ответила: «На 27 марта – День театра!»
– В такой семье детство ребенка обычно проходит за кулисами или даже на сцене.
– Когда мы переехали в мамин родной город Липецк, она устроилась на работу во Дворец культуры, где вела театральную студию и отвечала за художественную самодеятельность микрорайона «Поселок Тракторостроителей». Она занималась со многими детьми разных возрастов (были и взрослые и даже такие, которым в прямом смысле слова некуда было пойти), помогала им в разных непростых ситуациях, решала их проблемы с семьей, с милицией. Словом, мамой с большой буквы «М» она была не только для меня с сестрой, но и для других ребят. Исходя из специфики ее работы, я, конечно, в детстве проводил много времени в ДК. Меня даже называли «ребенком ДК». В раннем возрасте принимал участие в постановках новогодних сказок, танцевал. В школьный период активно участвовал в конкурсах, КВН. Можно сказать, с этого и началась моя творческая жизнь.
– Вас не дразнили из-за «не пацанских» интересов?
– У меня не было комплексов из-за моих увлечений. Во-первых, моих родителей очень уважали. Кроме того, в подростковом возрасте я стал заниматься академической греблей, причем довольно серьезно. Параллельно с тренировками в школе олимпийского резерва играл в Липецком академическом театре в сказке «Два клена» (это было в 1998 году, меня пригласили, увидев на смотре детских театральных студий). Это была очень крепкая профессиональная труппа во главе с Владимиром Михайловичем Пахомовым. Тогда у нас было много гастролей, в том числе и за границей, а также мы участвовали в различных фестивалях. Приезжали к нам из других городов, в том числе и из Москвы, так что я многое смог посмотреть. Можно сказать, что до 11 класса я не то чтобы разрывался между творчеством и спортом, а умело и с удовольствием их совмещал.
– Но выбирать все равно пришлось.
– Да, конечно, в старших классах возник вопрос выбора. Нужно было определяться между двумя вариантами: продолжать спортивную деятельность или все-таки попытаться поступить в московский престижный творческий вуз. В обеих сферах у меня получалось неплохо, и я решил начать с театра, а потом, если что-то пойдет не так, вернуться к тренировкам и выступлениям. Думал я и о Педагогическом университете в Липецке, но практически сразу у меня получилось с «Щепкой», и дальше уже не о чем было размышлять.
– Считается, что артисты из регионов обладают другим опытом, важным в их профессии.
– На моем курсе было много ребят из регионов. Возможно, у нас за плечами действительно накоплен другой опыт. Хотя и из Москвы было немало прекрасных людей, с кем я до сих пор общаюсь, сегодня это уже замечательные артисты хороших театров. Про приезжих правильно говорят, что они более целеустремленные, потому что им нужно что-то доказывать, авторитет зарабатывать: в Москве-то у них ничего пока нет. Лично у меня в институте был сложный период: ностальгия по дому, не хватало того мира, в котором я рос и чувствовал себя как рыба в воде. Я как будто из аквариума попал в океан, где много незнакомых рыб, с которыми надо взаимодействовать. Это была чужая среда, где большинство – амбициозные лидеры (для актерской профессии важно иметь волевой стержень). Период адаптации дался мне нелегко, нужно было себя постоянно морально взбадривать: в 17 лет непросто окунуться в насыщенную московскую жизнь, особенно если ты из маленького города. Возникали мысли: «А там ли я, где нужно, а надо ли мне это?» Но я эти трудности, слава Богу, преодолел.
– Наверное, трудностей добавлял и знаменитый щепкинский консерватизм.
– Вы знаете, Юрий Мефодьевич и Ольга Николаевна Соломины – мастера академического направления. К тому же мне еще посчастливилось поработать с замечательным артистом Василием Ивановичем Бочкаревым – потрясающий, современный, с огромным опытом, он очень многое мне дал! Я не могу сказать, что в училище у нас было все «по азбуке». Мы были студенты, и нам хотелось смотреть разное. Тогда реализм «Театра.doc» был чем-то совершенно новым, все было доступно, открыто, интересно. Конечно, в «Щепке» собрались приверженцы классического театра, что тоже очень ценно – это близкие нам традиции, но одно другому не противоречит. Актер должен быть гибким, уметь работать в различных стилях и жанрах.
– Как вы попали в «Сферу»?
– После выпуска из училища шесть человек с моего курса пригласили в Малый театр, я в это число не вошел. Воспринял это спокойно и показывался со всеми в другие коллективы. Могу сказать, что я этим даже доволен, поскольку в итоге самостоятельно, через показ, попал в «Сферу». Спасибо большое Екатерине Ильиничне Еланской, принявшей меня в свой театр. У нас много щепкинских выпускников, так что фактически я пришел из одного дома в другой. Мне здесь комфортно.
– Начинали как все: эпизоды, вводы?
– Я начинал с маленьких ролей (не хочу говорить «ролюшек») и эпизодов. Когда молодые артисты приходят в театр, те, кто уже давно в коллективе, хотят передать им свои «подносы», и, разумеется, я исключением не стал. Большими ролями я тоже тогда не грезил, делал с удовольствием и полной отдачей свою работу, и все впоследствии само ко мне пришло.
– Сегодня, несмотря на большой актерский опыт, вы вновь выходите в маленькой роли: в премьере «Ревизор» играете пристава Уховертова.
– С этой ролью связан достаточно забавный момент: когда Александр Викторович Коршунов увидел мой костюм (его принесли из пошивки за день до генерального прогона), он заулыбался и сказал, что можно было его и не шить. И в самом деле: пятый раз уже я надеваю мундир! До этого были «Наши за границей», «Дни нашей жизни», «Ученик лицея» и «Подсвечник». Что касается «Ревизора», то я считаю, все артисты замечательно подобраны. Я, в свою очередь, выхожу, играю свой эпизодик, получаю улыбки и смех зала – вот и всё. С режиссером Сергеем Виноградовым мы абсолютно нормально работали над постановкой: не было ни проблем, ни разногласий. Мне показали, откуда выйти, я вышел, все сделал, получил в ответ: «Спасибо, хорошо». Знаю, что и основным исполнителям было интересно на репетициях.
– Какие чувства по поводу такой канонической пьесы в афише театра?
– Классика на то и классика, что она всегда актуальна. Вопрос ведь в том, как ее трактовать. Очевидно, что и сегодня, и завтра в нашей жизни будут «Ревизор», «Вишневый сад», «На дне» и другие хорошие пьесы. Важно, как эти произведения увидит и поставит режиссер. Да, все описанное у Гоголя в России было, есть и будет. Но дело в том, что по уровню драматургии ничто из последующих текстов на эту тему до него не дотянулось. Лучше просто никто не написал.
И кстати о Горьком. Однажды на репетиции Александр Викторович сказал, что это очень страстный автор. Я эту характеристику запомнил. Мне кажется, он задает высочайшую планку драматургии. Когда актер ее берет – всё случается и работает. Когда это не удается и он играет не точно и не тонко – получается фальшиво. Это непростой писатель, но в его пьесах заложены актуальные мысли, просто они проговариваются непривычным языком. Но они понятны на уровне ощущений, взаимоотношений. Все они современны. Надо только учитывать, насколько артисты готовы дотянуться до уровня такой высокой литературы.
– Как для вас органичнее работать над материалом: в сотворчестве с режиссером или под руководством жесткой руки?
– Смотря что за материал и что за режиссер. Это два разных способа постановки спектакля. Если есть какая-то крутая концепция и классная идея, я готов их принять и воплотить, но в этом случае очень важен вопрос доверия. Насколько твое нутро откликается на то, что тебе предлагают? Если тебе интересно и хочется попробовать, если это созвучно с тем, что ты сам думаешь, тогда ты легко погружаешься в процесс и ему отдаешься. А если ты с чем-то не согласен и у тебя в сознании стоят какие-то блоки, то можно работать только совместно, поскольку тебе приходится отстаивать свою позицию. В этом варианте могут возникать несостыковки. В конце концов, это же актер выходит на сцену – ему и отвечать за то, что он делает! В такой ситуации происходит либо конфликт, либо принятие. Или вы с постановщиком договариваетесь и находите в итоге общую концепцию. Например, в моей работе в «Сфере», наверное, одним из самых интересных опытов стала работа над спектаклем «Гадюка» Виктории Печерниковой. Мне очень близок ее подход: она умеет донести до артиста то, что она от него хочет.
– Грустите, когда ваши спектакли снимают?
– Мне кажется, каждому спектаклю отведено определенное время. Какому-то – один сезон, другому – десять, а дальше их надо либо снимать, либо обновлять. Лучше всего, если постановка чуть-чуть не дошла до предела, чтобы оставалось ощущение: «Эх, еще бы немного поиграть!..» С «Гадюкой» именно так случилось (во всяком случае, для меня): спектакль сняли, но приятный шлейф воспоминаний остался.
– Интересно, что порой вы играете в состав с Анатолием Смираниным – совершенно на вас не похожим.
– Безусловно, мы разные, каждый со своей психофизикой, темпераментом. Мы играем в состав «Затейника» и «Подсвечник» и делаем это по-разному, хотя и смотрим друг за другом: и на спектаклях, и во время репетиций.
– К слову о недавней премьере «Подсвечник». Романтическая комедия – неожиданный выбор в наше время.
– Мне кажется, что театр – такая организация, которая может себе это позволить. Я не думаю, что он обязан каждую минуту вести миссионерскую деятельность, всегда идти в ногу со временем. Наоборот, он должен обладать разнообразным репертуаром. У человека должен быть выбор, чтобы в тяжелый момент он мог прийти на спектакль и улыбнуться. Бывают периоды, когда даже думать не хочется. Кто-то включает сериал, а кому-то хочется посмотреть живую историю. Что касается «Подсвечника», то эта история гротесковая, гиперболизированная, но разве в реальности такого не может быть? И не такое бывает! Да, нашему спектаклю, конечно, присуща некая условность, но в нем ярко звучит мысль, что главный герой открыл героине глаза на настоящую любовь, тогда как до этого она плутала в сомнениях и иллюзиях. По-моему, это прекрасно. И противоречий по поводу постановки у меня нет. Все мы переживаем, волнуемся (пусть и по разным причинам) – неравнодушных людей много, и зрители обязательно придут на эту романтическую комедию, потому что им нужен глоток воздуха, чтобы отключиться от сегодняшнего информационного поля.
– «Затейник» – пьеса серьезная, предполагающая как раз эмоциональное подключение.
– Лично у меня с «Затейником» очень непростые отношения. Этот спектакль один раз может пройти очень хорошо, а другой – нет. Честно говоря, не знаю, от чего это зависит. Нет формулы успеха: мол, сегодня я играю так, и все получается, а завтра вот этак – и уже не выходит. Может, дело в конкретном периоде, который я переживаю в жизни: в непростые для меня моменты, по ощущению, постановка шла лучше. Конечно, и персонаж неоднозначный. Больше всего мне бы не хотелось, чтобы зритель воспринимал его как отрицательного. Грубо говоря, чтобы не было оценок «Сергей хороший, а Валентин плохой», а если они появляются – значит, я как актер чего-то не донес до людей. Не то чтобы я призываю его пожалеть, но понять и даже, может, оправдать – точно. Можно проследить длинную цепочку фактов, сделавшую его тем, кем он стал. Я читал отзывы тех, кто сопереживал и сочувствовал моему герою. Считаю это своей победой.
– Режиссер этого спектакля Александр Коршунов – еще и художественный руководитель «Сферы». Как он на своей должности поменял театр?
– Александр Викторович смог не только сохранить то, что было заложено Екатериной Ильиничной, но и привнести достаточно много нового в наш театр, и это здорово! Мы стали более открыты, и дай Бог, чтобы такая тенденция продолжалась. К нам стали приходить молодые режиссеры со стороны, а артисты делают творческие заявки и самостоятельные работы. Благодаря этому в репертуаре появился спектакль «Земля Эльзы». Я считаю, что хорошо и правильно, когда в театре появляется «свежая кровь».
Дарья Семёнова
Фото Платона Лысова; фото из спектаклей Сергея Майтелеса («Гадюка»), Евгения Люлюкина («Дни нашей жизни»), Марины Львовой («Затейник»), Алексея Кошелева («Наши за границей»), Ирины Ефремовой («Подсвечник»), Алексея Россоловского («Ревизор»)