Сказка о девочке ростом с дюйм, сочиненная великим Андерсеном, имеет долгую сценическую историю, и перечень постановок занял бы гораздо больше места, нежели 2,5 сантиметра. По инсценировкам разных лет можно проследить, как менялись взгляды не только на театральное искусство, но и на идеи, которые должны транслироваться с подмостков. Режиссер Виктория Печерникова представляет в Челябинском театре для детей и молодежи свою версию «Дюймовочки», однако анализ спектакля станет еще интереснее, если сравнить его с другими постановками (разумеется, весьма выборочно, поскольку необъятного не объять). Итак, о чем же сегодня рассказывает нам одно из самых известных произведений мировой литературы?
Одна из самых знаменитых мировых сказок – «Дюймовочка» Ганса Христиана Андерсена – имеет в нашей стране (как, впрочем, и за рубежом) богатую сценическую историю. Так, еще в 1914 году московский Театр Незлобина представлял публике свою историю о крошечной девочке, в роли которой выступала Александра Щепкина. В первой четвертиXX века в ходу было несколько инсценировок, в их числе пьесы О. Ждановой и Е. Овчинкинской. В советское же время несомненным лидером по числу обращений была «кукольная» версия Александры Бруштейн.
Драматург, развернувший активную и плодотворную деятельность после Октября (на ее счету более 60 пьес для детей и юношества, оригинальных и переложений), представил сказку вполне в советском духе. Оригинальный текст почти не использован и возникает лишь на уровне мотива. Дюймовочка, хотя и рождается в цветочном горшке, не слишком-то полагается на волшебство (пусть и обязана она своим появлением волшебнице-бабушке, появившейся из куста малины, который, в свою очередь, разросся в чайнике). Она приходит в этот мир с миссией: ободрить заболевшую Девочку, компанию которой составляет Кот-индивидуалист (ленивый, ревнивый, нахальный и злой) и преданная Собака. Да и все предметы вокруг живые, и каждый занят своим делом. Поэтому и не замечает никто из них, как Кот выгоняет из дома бедную крошку. Там, в большом мире, ее встречают безобразные жабы, храбрая рыбка и отзывчивый мотылек, ворчливая утка и недобрые обитатели птичьего двора (эта часть пьесы напоминает андерсеновского же «Гадкого утенка»). Но исчезновение Дюймовочки обнаруживается, и вот уже спешит Скворец ей на помощь, но замерзает, поскольку на улице зима. Героиня не может оставить птичку, проявившую такую заботу о ней, и буквально набивается в услужение Мыши – еще большей индивидуалистке, чем Кот, да к тому же с явными кулаческими, а порой и капиталистическими замашками. Когда кабала становится невыносимой, сказочная малышка дает волю сердцу, и теплота ее души заставляет снега отступить, а весну прийти в декабре. В итоге враги посрамлены, друзья воссоединились, а зло навсегда изгнано если не из жизни, то из дома выздоровевшей Девочки точно.
В 1947 году эту поучительную историю взялся поставить в Ленинградском Большом театре кукол выдающийся режиссер Михаил Михайлович Королев (художник – НатальяХомякова). Для него этот спектакль стал дебютным на посту худрука коллектива. В роли Девочки выступила актриса Татьяна Андрианова (живой план, как отдельно прописано в инсценировке), Дюймовочкой стала звезда БТК Валерия Киселева. В постановке, благодаря безудержной фантазии руководителя театра, перед зрителями предстали все удивительные персонажи сказки Бруштейн (можно только вообразить, как эффектно прорастал в чайнике малиновый куст!). «Интересно задуман в пьесе и решен в спектакле финал», – писала Т. Кандеева в обзоре Всесоюзного смотра 1962 года. – «Природа оживает: просыпается от зимней спячки Дуб, снег тает, уступая место большим белым цветам» [Кандеева Т. Большой кукольный. / Т. Кандеева // Советская культура. – 1962. – №65, 31 мая. – С. 2]. Об исполнительнице главной роли отзывы были и вовсе комплиментарные: «Мы любуемся ее виртуозным мастерством кукловождения, с первого слова узнаем ее голос. В игре ее нельзя выделить какие-то отдельные сцены. Запоминается решительно все. Киселева не просто ведет куклу – она живет в кукле, в созданном ею образе» [Там же].
И годы спустя советские кукольные театры отдавали предпочтение инсценировке Александры Бруштейн: в 1948 году пьеса была поставлена в Кишиневе и Тбилиси, затем в Чкаловске, Воркуте и далее на просторах великой страны. В 1973 году еще один выдающийся мастер, Владимир Михайлович Штейн, поставил сказку в Башкирском государственном театре кукол, в конце 1970-х – начале 1980-х годов бывшем одним из самых заметных коллективов СССР. Художником спектакля стала Марина Грибанова.
Были и неожиданные трактовки – в основном хореографические. Например, в 1959 году на Большом катке Городского детского парка в Ленинграде юные фигуристы представили одноактный балет на льду. В действе участвовало 75 маленьких спортсменов (с первого по седьмой класс). «Ледяной спектакль поставлен руководителем секции фигурного катания балетмейстером С. Красновым, декорации художника В. Бочарова. В балете использована музыка Глинки, Чайковского, Алябьева, Грига, Мендельсона, Делиба» [Голобородько И. Дюймовочка на… коньках. / И. Голобородько // Советская культура. – 1959. – №40, 28 марта. – С. 4]. В том же году в Николаеве сказку сыграла балетная группа Дома культуры медицинских работников (балетмейстер К.А. Бернарская, музыкальное оформление Е.А. Артемьевой). «Балет “Дюймовочка” смотрится с большим интересом. Необходимо продолжить работу над ним и сделать его достоянием более широкого круга юных зрителей» [Медики танцуют Дюймовочку. // Театр. – 1959. – №6 (июнь). – С. 165], – замечала редакция.
Разумеется, не оставались в стороне и театры для детей и молодежи. У них были свои инсценировки произведения датского сказочника, и постановки осуществлялись вполне традиционно. Одной из самых заметных стала премьера Новосибирского ТЮЗа по пьесе сибирской поэтессы Елизаветы Стюарт «Волшебный цветок» (кон. 1940-х – нач. 1950-х, режиссеры С. Бриклин и З. Булгакова). «Сказка Андерсена послужила только отправной точкой для пьесы… Из чудесного цветка появляется девочка. Кажется, и сама она должна быть нежной, как цветок. Но злые силы заколдовали Дюймовочку. Она растет своенравной и черствой, доставляя матери много огорчений. Девочку похищают из дома. Режиссеры стараются соблюдать жанр притчи. Совершенное зло, даже если оно совершено невольно, из-за легкомыслия, ведет к бедам. Дюймовочка оказывается в трудных жизненных ситуациях. Она на себе испытывает, как становится горько, когда сталкиваешься с нечуткостью» [Мурзинцева Г. Обыкновенное чудо. Новосибирск: Зап.-Сиб. кн.изд., 1980. С. 112]. Роль главной героини стала первой большой для будущей звезды театра Марии Акуловой.
В 1970-е годы появилась инсценировка Бориса Заходера и Вадима Климовского – более современная и веселая, менее назидательная, под названием «Крылья для Дюймовочки». В ней также опущена история бездетной женщины, выпросившей дитя у колдуньи. Сказочная девочка ростом с дюйм живет в парке, в окружении животных и насекомых. Традиционно Жаба-мать прочит ее за своего сына, однако тот оказывается вовсе не таким гадким и глупым, как принято представлять, и помогает героине бежать. Правда, она тут же попадается в лапки Жука – шутника, жуира и беззаботного певца, простодушно восхищающегося самим собой. Вырвавшись и от него (предварительно выслушав нелицеприятные комментарии поклонниц любвеобильного Жука, но восприняв их довольно легко), Дюймовочка проводит лето в компании мотыльков, совершенно не думающих о будущем и беспечно повторяющим одну и ту же песенку. Эти легкомысленные создания внушают крошке мысль: «Если у тебя всегда будет праздничное настроение, тогда обязательно за спиной у тебя вырастут крылышки!» Дальнейшие события убеждают в ошибочности этого вывода. Ведь приходит зима – какое уж тут настроение! Героине приходится искать приюта у Мыши – злобной тиранки, еще более неприятной, нежели в инсценировке Александры Бруштейн. Девочка гаснет и деревенеет от такого обращения, но сбрасывает гнет и страх, как только дело идет о помощи слабому другу – полузамерзшей Ласточке. Смело нарушив приказы суровой хозяйки, доброе дитя спасает пичугу и именно тогда обнаруживает выросшие крылья за спиной…
В инсценировке множество песенок, так что волне понятно стремление режиссеровсделать спектакль о волшебной малютке музыкальным. К решению этой задачи в советское время привлекались самые известные композиторы. Так, музыку для постановки в эстонском театре «Эндла» (Пярну, 1980 год) писал Вельо Тормис, народный артист СССР, музыкант с мировым именем. Двумя годами ранее над премьеройКировского ТЮЗа работал знаменитый Эдуард Фертельмейстер, много сделавший для развития жанра мюзикла в нашей стране. Не остался в стороне от великой сказки и Ефрем Подгайц – композитор «Дюймовочки» в Детском музыкальном театре им. Н. Сац (премьера 1997 года; полное название «Дюймовочка, или Чудесный полет»).
Режиссер Валерий Меркулов осуществлял постановку с учетом специфики театра. Это «необычайное, завораживающее зрелище, покоряющее яркостью красок, эксцентричностью поступков персонажей, экстравагантностью отдельных сцен. Эстетика спектакля своим динамизмом явно противоречит устоявшимся представлениям об опере»[Гнутова Н. Чудеса, да и только! / Н. Гнутова // Экран и сцена. – 1998. – №24 (июнь). – С. 2]. Артисты пели, танцевали, совершали акробатические номера, оставляя содержание в переложении Р. Ровики (Роксаны Сац и Виктора Рябова) неизменным.
Экстравагантным решением отличалась и немного более ранняя постановка сказки – в Вологодском ТЮЗе, осуществленная Борисом Гранатовым и Кирой Осиповой (1994 год, инсценировка Заходера и Климовского). «Картон, фанеру, краски, шелк и другие ткани преобразили в декорации и костюмы художники Степан Зограбян и Ольга Резниченко. Все движения переложил в танцы и пантомимы балетмейстер Яков Рубин. Из семи простых нот создал музыку Владимир Соколов. Чудесный свет, превращающий Весну в Лето, Осень – в Зиму, придумал художник по свету Сергей Шпагин», – с фантазией сообщал сайт театра. Действие произведения было перенесено… в Японию! «На фоне графически орнаментальных панно Зограбяна (на темы четырех времен года) появлялись «самураи» – куркуль крот и жук в одеянии, способном в любой момент раскрыться. Ласточка – тонюсенькое существо в кимоно и прическе гейши, с рукавами-«крыльями». Бабочка – в плиссе ярко-красно-фиолетово-оранжево-желтых тонов» [Березкин В. Степан Зограбян. Ольга Резниченко. /В. Березкин // Театральная жизнь. – 2002. – №4 . – С. 28]. По мнению Татьяны Шах-Азизовой, «“фарфоровой” андерсеновской сказке пришелся впору японский стиль, изысканный и лаконичный, его декорум, мелодика, пластика» [Шах-Азизова Т. Лицом к лицу. / Т. Шах-Азизова // Культура. – 1994. – №17, 7 мая. – С. 8]. Тонкий, трогательный спектакль (в заглавной роли выступила Елена Авдеенко) покорял, в первую очередь, великолепным художественным оформлением, но не остались незамеченными и лирика и любовь, воплощенные в нем.
В XXI веке история о крошечной девочке не теряет популярности. Так, Театр марионеток им. Е. Деммени в 2005 году осуществил свою версию сказки. Режиссер Эдуард Гайдай использовал собственную инсценировку – радостную, подчеркнуто детскую, перекликающуюся с пьесой Заходера и Климовского. «Инсценировка в первых же строках наиделикатнейшим образом «скорректировала» всю андерсеновскую грусть… Спектакль в целом – одно милое “бестравматичное” утверждение позитивного жизневосприятия. Традиционный полет на спине ласточки по имени Фьюти – и обретение счастья-крылышек неизбежно!» [Константинова А. О вечнозеленом. / А. Константинова // Петербургский театральный журнал. – 2005. – №4 (42), декабрь. – С. 149-150] – утверждал рецензент. Круглощекая блондинка Дюймовочка (эта прелестная кукла – в руках Ирины Кривченок) в розовом платье совершает путешествие за своим собственным счастьем – и это ее главная цель. Все в ее маленьком мире уютное, теплое, легкое (во многом благодаря тому, что использованы не марионетки, а куклы-петрушки). Распевая про «дуновенье ветерка, прикосновенье мотылька» (композитор Татьяна Алешина), обретает обаятельная героиня то, что предназначено судьбой именно ей, – такова идея постановки, уже гораздо менее назидательной, чем это было принято в работах советского периода, хотя и не так чтобы очень психологически тонкой.
Примечательно, что в наши дни режиссеров больше интересует именно тема поиска и обретения счастья и – шире – себя. Так, «Дюймовочка» украинки Оксаны Дмитриевой, хорошо известной «кукольным» специалистам нашей страны, «прозрачна и ясна детям, но берет за душу проникновенностью и взрослых, которые видят в ней темы трудного поиска себя, счастья обретения своего Дома, своего предназначения – философский спектакль (заметны и отсылки к фантастической грустной клоунаде В. Полунина), в котором сменяют друг друга времена года, словно фазы жизни, под аккомпанемент вечной музыки А. Шнитке» [Коваленко Ю. Волшебница из страны играющих кукол / Оксана Дмитриева (Харьков, Украина). /Ю. Коваленко // Страстной бульвар,10. – 2011. – №3 (143). – С. 112], – писал рецензент о постановке Харьковского кукольного театра 2008 года. О том же говорил и поэтический спектакль Руслана Кудашова в театре «Бродячая собачка» (художники Алевтина Торик и Андрей Запорожский совмещали живой и неживой планы с элементами теневого театра, придавая работе особую красоту). Стоит отметить, что за кукольные постановки сказки Андерсена по-прежнему берутся лучшие отечественные художники (например, в пензенской постановке середины 2000-х годов кукол мастерил Виктор Никоненко).
И, конечно, музыкальный жанр все больше набирает силу, так что сегодня традиционный вариант «Дюймовочки», осуществленный в драматическом коллективе, – это мюзикл.Пример тому – постановка Оренбургского театра музыкальной комедии 2011 года. Режиссер Вячеслав Добровольский вместе с композитором Валерием Ермошкиным и автором либретто Еленой Езерской не только делает сказку более веселой, но и осовременивает ее: на сцене можно увидеть и скутеры, и самокаты, и мобильные телефоны, а сама главная героиня предстает эдакой Барби в розовом платье. В этой работе речь не о философских поисках, а вот недавняя премьера Челябинского театра для детей и молодежи (2021 год) следует уже отмеченному направлению, хотя композитор в ней практически уравнен в правах с режиссером.
Впрочем, сделан спектакль традиционно ярко, красочно, эффектно. Как говорит художник постановки Ксения Кочубей, «в челябинской “Дюймовочке” важно было держать яркую визуальную картинку, иначе ты “потеряешь” ребенка». Но в ней сильны и другие посылы: педагогический, психологический и эстетический, ведь театр по-прежнему должен воспитывать, особенно юного зрителя.
Либретто Марии Малухиной наиболее близко к первоисточнику, разве что акценты в тексте расставлены более современно, что и понятно. Режиссер Виктория Печерникова особо подчеркивает связь действа с произведением Андерсена. В прологе спектакля на сцену поднимается Сказочник (Денис Саратников) – молодой человек в элегантной клетчатой «двойке» и шейном желтом платке, – а следом за ним выходят похожие на пришельцев с далеких планет существа в скафандрах – слова. (Угадать их суть удается действительно не сразу, и этот небольшой интерактив собирает внимание детей). Артисты, исполняющие эти роли, чуть позже перевоплотятся в других персонажей сказки, а пока они – веселые и грустные, сложные и простые, обыкновенные и необычные слова, из которых и составляется эта прекрасная история. Возможно, вводная часть постановки чуть затянута, но непростой зрительный зал (маркировка мюзикла – «три+») она успокаивает и настраивает на нужный лад.
Слова напоминают смотрящим другие сочинения великого автора – и про гадкого утенка, и про Оле Лукойе. Но сценический сказочник умело поворачивает действо в заявленное русло, тем более, что, для того «чтобы чудо случилось, словам нужно стать немножко серьезнее». Ненавязчиво-дидактичная интонация, характерная для детских спектаклей Печерниковой (педагогический посыл всегда звучит в них достаточно отчетливо), и в этот раз оказывается к месту и ко времени. Текст отступает перед музыкой Сойжин Жамбаловой, виртуозно владеющей большой музыкальной формой, и интригующая мелодия приглашает маленьких зрителей послушать волшебную историю Дюймовочки.
Мюзикл начинается по-андерсеновски традиционно. В инсценировках советского времени фигура женщины, выпросившей у колдуньи дитя, опускалась, но в постановке Челябинского театра в наличии обе героини, пусть и появляющиеся на сцене лишь на один эпизод. Эта таинственная волшебная встреча происходит на авансцене, и глухой занавес подчеркивает обыденность этой локации. Но, стоит Дюймовочке (Екатерина Солнцева) появиться перед зрителями, как место действия преображается, расцвечиваясь красками. Параллельно разыгранные мизансцены – в доме у женщины и в условном пространстве, где рождается сказочная крошка, – напоминают иллюстрацию на полях книги: в небольшом стоящем на столике горшке вырастает вполне обыкновенный цветок, тогда как в глубине сценической коробки раскрывает лепестки экзотическое яркое растение едва ли не в человеческий рост.
Декорации, придуманные Ксенией Кочубей, многозначны и ассоциативны. Блюдце, в котором выплывает на сцену Дюймовочка, – это и подставка цветочного горшка, где она родилась, и, может быть, кувшинка, скорлупка или лепесток, а тростинка-весло в руках героини намекает, что еще и лодка. Слова (персонажи пролога) помогают девочке двигаться, и тот факт, что эти необычные действующие лица не забыты, подчеркивают иумение режиссера держать в голове всю «картинку», и важную для постановочной группы связь спектакля с текстом. Песня «Мне хочется петь всегда» – не только одна из самых красивых композиций постановки, но и некий идейный ее лейтмотив, в котором раскрывается суть прелестного существа, давшего название сказке.
Каждый законченный эпизод отделяется от последующего занавесом, а для необходимых пояснений на сцене появляется Сказочник. Рассказав микроисторию, герои застывают, как на книжной картинке, так что спектакль напоминает серию оживших иллюстраций – и красочных, и информативных.
Первым значительным приключением Дюймовочки оказывается ее встреча с жабьим семейством: похожими на груши существами в зеленых комбинезонах с толщинками, а бородавки на их телах обозначены сверкающими жемчужинками. (Ксения Кочубей создала надувные костюмы, позволяющие буквально лепить нужные конфигурации; по словам художницы, идея оказалась интересной, но вот ее воплощение было сопряжено с трудностями из-за возникающего при использовании материалов шума). Тем не менее, художественный эффект достигнут, и очаровательные мама-Жаба (Елена Шингареева) и ее сынок (Виктор Федосеев) выглядят и смешно, и необычно, и узнаваемо.
Персонажи решены с изрядной долей иронии: тучные земноводные важно переговариваются, совершая почти балетные па. Мама изящнее, а вот сын нелепо растопыривает пальцы и топорщит локти и совсем не похож на отпрыска бывшей примы-балерины (впрочем, это замечание оспаривается: «Бывших прим не бывает»). Энергичная мамаша с ослепительной неестественной улыбкой выглядит сварливой училкой с указкой в руке. Ей подарен назидательно-комический музыкальный номер «Лени в жизни места нет, если хочешь ты в балет», под мелодию которого героиня учит ловкую Дюймовочку танцевать. Ликбез необходим, ведь жабья кровинушка, «самый лучший, самый сильный, красоты невыразимой» желает жениться, а как связать судьбу с особой, не обладающей достойными хореографическими навыками? Возможно, идея с женитьбой не принадлежит самому юноше, поскольку он предстает совершеннейшим маменькиным сынком с замашками трудного подростка. Его коронная фраза «Мама, я потрясен!», интонированная как «Мама, ё-моё!», веселит зал, причем смеются не только дети, но и узнающие своих чад родители.
Дюймовочке, в согласии с классическим текстом, вовсе не улыбается выйти замуж и жить на болоте, и тогда на помощь ей приходят прелестные рыбки. (Екатерина Солнцева правильно подмечает, что «у Андерсена это героиня, плывущая по течению: она попадает в разные ситуации, но не особо проявляет волю»; так и в этом эпизоде зависимость персонажа от стечения обстоятельств никуда не исчезает). Тем не менее, красота мизансцены, возникающая в первую очередь благодаря художнику и композитору спектакля, снимает эту проблему, разрешаемую, скорее, в итоге, а не по ходу постановки. Актеры в объемных костюмах в виде различных рыб окружают сказочную крошку и спасают ее из плена. Пересыпая речь французскими словечками, смеясь и болтая, легкомысленные прекрасные существа, живущие среди цветов и мотыльков, забирают девочку с собой. «Ах, Париж, мон амур!» (При этом мелодия и аранжировки напоминает композиции Эдит Пиаф, лишний раз доказывая, что высокая музыкальная культура оформления – сильная сторона мюзикла Челябинского театра). Запоминающаяся композиция «Город лучших кафе, город ярких витрин» вводит еще одну важную тему действа – тему путешествия. Разумеется, совершается оно не только во Францию или – позднее – в Италию и экзотические страны, но и к себе самой, настоящей.
А пока, на минуту застыв в своем движении, героиня спешит к следующей встрече – на этот раз с самодовольным насекомым. В версии Марии Малухиной Майский жук (Джамшит Садыгов) предстает наимоднейшим эстрадным певцом, окруженным стайкой восторженных поклонниц. Все они одеты в стильные пальто без рукавов и щеголяют светящимися нашивками. Но не судьба Дюймовочке занять место в прелестном домике с балкончиком, устроенном на ветке дерева: фанатки жука, как до этого жабы, нещадно критикуют девочку – и в песне, и в прозе. Ей очевидно обидна несправедливая ругань, тем более, что восторженные рыбы называли ее (и совершенно заслуженно) красавицей. Лирический музыкальный номер «Я нигде не могу стать своею» не только отвечает происходящему на сцене, но и намекает на другую значимую тему спектакля – поиск собственного пути.
Но в мюзикле грустить не принято, и вот уже многочисленные животные и насекомые окружают отчаявшуюся было героиню. Приползает даже причудливая улитка! Видя это, девочка поет веселее. Кстати подоспевает антракт, обозначающий, кроме того, сюжетный и идейный перелом истории.
Дюймовочка наконец попадает в ситуацию, в которой может проявить характер. Об этом говорит и Екатерина Солнцева: «Мне хотелось сделать ее более живой и волевой. Я стараюсь играть так, чтобы показать ее сопротивление обстоятельствам». В доме Мыши (Наталья Чиликина), приютившей героиню холодной зимой, героиня, точно отогревшись, ощущает в себе силы совсем для другой жизни. Здесь, в уютной норке, среди домашних мелочей вроде пуговицы и катушки, большой свечи и пробки от вина, используемых как предметы мебели, становится очевидным, что не ради мещанского счастливого быта живет настоящий человек. Хозяйственная и прижимистая «тетя Мышь», «страсть как любящая свадьбы», хочет распорядиться судьбой девочки, не считаясь с ее собственными желаниями. Даже на предложение Крота (Денис Филоненко) согласие дает отнюдь не Дюймовочка, а ее деспотичная хозяйка. Еще бы, такая партия! А ведь этот неповоротливый грызун в роскошной шубе, нелепо топорщащий локти, – всего лишь зануда и черствый тип, не терпящий солнца и не испытывающий сострадания к ближним. Что ему до пленительных сказок и пения! Тут кто угодно взбунтуется.
Бунтует и доселе покладистая Дюймовочка, однако успеха не добивается, и пауки шьют ей свадебный наряд. Прощание с солнцем – одна из самых драматичных сцен спектакля, которой вторит встреча с Ласточкой (Елена Сатаева), замерзающей в обширной галерее Крота. Его владения сделаны очень оригинально – как анфиладная система выгородок, где легко ориентируются грызуны, но где тесно привыкшей к простору героине. Проявив сострадание к птице, она обретает свободу, ведь освобождают не только воля и решительность, но и милосердие. Именно доброе сердце и осознание себя не такой, как окружающие, помогают персонажу Екатерины Солнцевой найти свое настоящее место в мире. Так, «выше и выше, к солнышку ближе», отправляются они с крылатой подругой в свое главное путешествие, минуя Данию, Италию и много других прекрасных стран. Замечательный дуэт служит украшением финальной части постановки.
Конец которой, как водится, счастливый и яркий. В краю эльфов Дюймовочка встречает своего принца (Никита Скобелев). Пышный белый воротник превращает темно-розовое платье героини в роскошный наряд (к слову, фасон ее костюма и белые колготки напоминают о другой девочке из еще одной сказки – об Алисе), и энергичный танец обитателей волшебной страны, где Дюймовочка обретает новое имя – Майя, – а вместе с ним и новую себя, завершает эту пленительную историю. Песня «Жизнь – это сказочный дар» музыкально подытоживает ее, а замечание Сказочника, прошедшего со своими персонажами через все удивительные перипетии, становится ее итоговым высказыванием. Действительно, ведь «сказки живут, пока их продолжают рассказывать». Спектакль Виктории Печерниковой утверждает, что сюжет о крохотной девочке, рожденной из цветка, вечен, как вечны музыка, краски и стремление человека к лучшей доле.
Дарья Семёнова
Использованы фото из архивов театров; постановка Челябинского театра для детей и молодежи представлена фотографиями Игоря Шутова
Comments